Название как-то не согласуется с тем, чему нас учили в школе? Тем не менее, по моему скромному мнению оно гораздо точнее отражает роль практики в процессе познания. Я пишу этот текст чтобы развеять туман, усердно напускаемый в течение многих лет различными явными и неявными последователями «диалектического материализма». Это также и отличный повод попутно разделать и саму диалектику вместе с материализмом.
Насколько мне известно, слово «практика» имеет латинское происхождение и во всех европейских языках сохранило свое первоначальное значение: «привычки, приобретаемой в результате многократного повторения одних и тех же действий». Этот простой и понятный смысл был тщательно заретуширован множеством глубокомысленных философических рассуждений, которые придали простому понятию чуть ли не мистический оттенок сверхважности.
Интересно, что в жизни мы постоянно сталкиваемся с позитивными проявлениями практицизма. В конце концов, любой торговец на рынке знает, что заказывать нужно тот товар, который лучше покупают, а не тот, который почему-то больше нравится. Не это ли наглядное проявление того, что практика - критерий истины, как завещал великий Ленин? Опять же, всякий нормальный человек, если не рассматривать редкие исключения, знает, что суп лучше хлебать, держа ложку в правой руке. А что будет, если попробовать левой ногой? Наверняка обольешься. Не подтверждает ли это мудрость Единственно Верного Учения, хотя бы в этом вопросе?
А теперь давайте задумаемся, что же на самом деле означает выражение «практика - критерий истины» применительно к подобным ситуациям. Вот, например, зададут мне вопрос: «В какой руке ПРАВИЛЬНО держать ложку?». И я, конечно, скажу: «В правой», потому что моя практика (да и общечеловеческая практика в целом) подсказывает, что это ИСТИНА. (Если вы не знали, «истинное» и «правильное» - это синонимы). А если практика - критерий, то значит так и должно быть. (Поясняю мысль: критерий - это способ однозначного определения чего-либо, в данном случае - правильности или истинности). Итак, практика однозначно определяет, что ложку правильно держать в правой руке. Поняли теперь, почему в советские времена с таким остервенением пытались переучивать левшей?
Развиваем мысль дальше. С точки зрения повседневной практики, Солнце - это пылающая тарелка, скользящая по Небосводу, подвешенному над плоской Землей. Остальное - спекулятивные суждения каких-то там умников. Когда Арсеньев спросил у Дерсу Узала, что такое в его представлении Солнце, тот очень удивился, показал пальцем в небо и сказал: «Вон оно, разве не видишь?». В повседневной практике ему больше не нужно. «Но у нас-то», скажет настойчивый критик, «практика совсем другая. Для нас Солнце - огромный пылающий шар». А для кого это «для нас»? Большинство нормальных людей в космос не летают, астрономическими изысканиями не занимаются, пылающие шары им ни к чему: светит и ладно.
Все дело в том, что кто мы, и какова ДОЛЖНА быть наша практика, определяем мы сами. Если для вас практика - критерий истины, то вам кроме уже приобретенных привычек ничего не нужно: как привыкли в младенчестве соску сосать, так и продолжайте. К чему это я подвожу? А к тому, что из тех, для кого практика - святое, исследователей не получится. Путь познания - не для них. Истина их узка, примитивна и имеет тенденцию сужаться и далее: по мере приобретения новых привычек.
Тут, конечно, встрепенется знаток диалектического подхода и воскликнет: «Ничего подобного! Практика сама по себе изменчива и полна внутренних противоречий. Это и подстегивает процесс познания». То есть, только приобретешь привычку, глядишь, а она уже не соответствует конкретной ситуации. Скажем, откручиваем мы правосторонние гайки, и вдруг попадается левосторонняя. Диалектика. Тут бы, согласно закону единства и борьбы противоположностей, взять бы, да применить приобретенный практический навык наоборот. Не тут-то было. Привычка не предусматривает никаких «наоборот». Все прекрасно знают, чем кончаются такие ситуации: будем мы париться над этой гайкой до тех пор, пока не сообразим, что с ней «что-то не так» и не задумаемся. Где же здесь диалектика? Уж не в том ли, что для каждой гайки - своя практика?
Вот и настало время вспомнить, что такое «диалектика». Само это слово древнегреческого происхождения и означает способ проведения дискуссии, при котором оппонента постоянно подлавливают на противоречиях (предварительно подтолкнув его к противоречивым высказываниям). Бурная эволюция философских учений в XVIII-XIX веках привела не столько к переосмыслению этого понятия, сколько к изменению области его употребления. Началось все с Гегеля (или чуть раньше), который придумал, что весь мир - порождение «Абсолютного Разума». Естественно, что все изменения в таком мире имеют причиной размышления этого Разума. Вот тут-то Гегелю и понадобилось древнегреческое слово: по его соображениям, Разум ведет сам с собой что-то вроде своеобразного диспута, постоянно подлавливая сам себя на противоречиях. Таким образом, мир тоже оказывается насквозь противоречив и изменчив.
Безумие диалектического материализма состоит в том, что он отверг Разум, сохранив диалектику, т.е. его диспут с самим собой. Теперь, перефразируя Нильса Бора, можно сказать: «Диалектический материализм достаточно безумен, чтобы быть верным». Увы, я не в состоянии этого переварить. В моем представлении диалектичность может быть свойством сознания, но не чего-то, сознанием не обладающего.
Против диалектичности сознания у меня нет особых возражений (кроме того, что злоупотребление ею может привести к шизофрении). Хотя у понятия «диалектическое суждение» есть более точно отражающий смысл синоним: «спекулятивное суждение» или просто «спекуляция». Спекуляция представляет своего рода противоположность констатации факта. Если «я держу ложку правой рукой» - это констатация факта (привычки), то «я могу держать ложку и левой ногой» - это спекуляция, т.е. суждение отвлеченное и намеренно противоречащее известным фактам.
Спекуляция представляет единственную возможность разрешения ситуации с гайкой. Подергавшись и не добившись успеха, мы переходим к рассуждениям, противоречащим практике: «Может быть ключ нужен не рожковый, а торцевой. Может быть крутить надо не гайку, а болт. Может быть крутить надо в другую сторону». Единственное, чего не следует делать в этой ситуации - упорствовать во вредном заблуждении, что практика - критерий истины.
Я, разумеется, не хочу сказать, что практические навыки вредны. Они играют свою важную роль. Например, когда вы идете по дороге, вы не думаете о каждом последующем шаге. Правильно ставить ноги помогает практический навык. Если бы его не было, все ваше внимание было бы поглощено этим процессом. А так вы в состоянии на ходу обдумывать свои проблемы. Отсюда вывод: практические навыки освобождают мозги от контроля над привычными действиями. И чем же мы занимаем освободившиеся мозги? А теми самыми спекуляциями, размышлениями на тему: «Что было бы, если бы...»
Конечно, спекулятивные суждения нельзя признать истинными. В этом случае как раз и принято апеллировать к практике: если идея вызывает сомнения и существуют различные варианты толкований, необходимо проверить ее на практике. Действительно: попробовали торцевой ключ - неудача, покрутили болт - неудача, стали крутить в другую сторону - ура, успех! Вот только маленький вопрос: а где же здесь практика? Да, единичный опыт оказался удачным. Но о каких навыках (привычках) можно говорить? Уж не призовут ли нас специально тренироваться с целью приобретения привычки откручивания левосторонних гаек, чтобы лишь после приобретения таковой можно было считать, что гайки ДЕЙСТВИТЕЛЬНО бывают левосторонними? Не знаю кому как, а мне и одной хватит, чтобы убедиться.
Безусловно, зачастую единичного опыта бывает недостаточно для приобретения убеждения. Но бывает и наоборот: с единичным опытом приобретаются избыточные убеждения. Предположим, например, что человек, прибывший к нам из дальнего края, впервые увидел кошку - обычную, серую, в полоску. Как он теперь опишет «кошку», если его спросить? Очевидно, так: «Небольшой зверек с серым полосатым мехом и круглой головой». Мы-то знаем, что это неправильно, что кошки бывают разных окрасов, но откуда же ему знать? Так в единичном опыте приобретается ложный стереотип. Тем более основательными и столь же ложными могут быть стереотипы, приобретаемые на практике, т.е. в результате многократного повторения.
Приведу пример из собственного опыта. Я в детстве ходил в парусную секцию. В течение множества тренировочных гонок я приобрел вредную привычку слишком туго выбирать шкот: от этого создавалось впечатление надутости паруса, и яхта изо всех сил пыталась накрениться. Впечатление было обманчивым, поскольку несмотря на значительное накреняющее усилие, движущее усилие при этом оставляло желать лучшего. Тренеру на мои достижения было, как видно, наплевать. Никаких замечаний он мне не делал. Понять, что же не так, мне помог исследовательский дух и умение отказаться от практических навыков. Я нашел положение паруса, при котором достигалось реальное, а не кажущееся движущее усилие.
Кстати, на примере той же секции, я наблюдал другое пагубное последствие некоторых практических навыков. Многие мои товарищи по секции имели привычку кренить яхту на подветренную сторону, считая, что уменьшают таким образом сопротивление движению. Собственно, они вычитали это в книжке одного олимпийского чемпиона. Но суть не в этом, а в том, что эффект подтверждался субъективными ощущениями движения. Объясняю физику процесса: У накрененной яхты центр парусности находится не над, а сбоку от центра сопротивления водного потока движению. За счет этого образуется момент сил, пытающийся развернуть ее. Чтобы яхта не сходила с курса, рулевой вынужден корректировать ее движение с помощью руля. Таким образом, руль, вместо того, чтобы спокойно располагаться вдоль линии движения яхты, постоянно находится под углом, и, конечно, тормозит. Но яхтсмен этого не ощущает, поскольку в результате торможения за кормой создается солидный бурун - эффект движения почти как на моторной лодке. Если устранить крен, яхта начинает двигаться быстрей и плавней - без буруна, но это уже не создает эффекта движения.
Итак, практика часто приводит к ошибочным убеждениям, уже поэтому она не может быть критерием истины. Но вопрос не только в этом. Я готов утверждать, что процесс познания ВСЕГДА связан с отказом от тех или иных приобретенных на практике убеждений. Практика полезна, когда нам необходимо освободить мозги от решения проблемы, если мы считаем, что текущие знания достаточны или что проблема не стоит исследования. В этом случае мы просто фиксируем то, что считается на данный момент правильным: школьник зубрит (а не анализирует) урок, рабочий запоминает (а не пробует различные) движения, ученый записывает (а не проверяет) вывод и переходит к другим вопросам. Но если мы намерены исследовать проблему, практические навыки являются тем самым препятствием, которое мы должны преодолеть. Школьник должен усомниться в материале и начать искать альтернативные объяснения, рабочий должен попробовать альтернативные методы обработки заготовки, ученый должен рассмотреть возможности альтернативных выводов.
Человек не в состоянии держать в голове множество альтернативных решений проблемы. Как я уже отметил, это грозит шизофренией. В конце концов, возникает необходимость сделать выбор, т.е. решить для себя, какое решение является единственно правильным. Казалось бы, тут-то и потребуется критерий правильности выбора. Но практика для этого бесполезна: с ее помощью можно лишь убедить себя, что сделанный в прошлом выбор был правильным. Перед каждым из нас когда-то стоял выбор: какой ботинок надевать первым - правый или левый. Вы тоже его сделали и, возможно, у вас выработалась определенная привычка на этот счет. Теперь эта привычка для вас - хорошее обоснование того, что первым надо надевать, например, правый ботинок. Вероятно, это убеждение позволяет вам более не беспокоиться о решении данной проблемы.
Существовали и существуют и более глобальные общечеловеческие стереотипы, являющиеся результатом определенного выбора и закрепленные практикой. Например, когда-то люди считали, что Земля - плоская. Можно было, конечно, уже тогда предположить, что Земля - шар, а понятие «низ» связано с притяжением всех предметов к ней. Но теория плоской Земли и единого мирового представления о «верхе» и о «низе» оказалась как-то проще и поэтому была выбрана. Практика, конечно, со временем подтвердила этот выбор: измерения участков земли прекрасно соответствовали геометрии на плоскости, а поверхность воды явным образом принимала вид плоскости, как в корыте, так и в океане. Некоторые небольшие несоответствия поначалу можно было просто игнорировать.
Но исследовательский дух человека не позволил ему просто бродить по плоской Земле и получать от этого удовольствие. Он постепенно начал задаваться вопросами: «Где граница? Насколько все же Земля плоская?» И не просто задаваться, но и проводить наблюдения и измерения, тщательно фиксируя все несообразности. Начался поиск альтернатив, объясняющих эти несообразности, в результате которого было выяснено, что теория шарообразной Земли подходит гораздо лучше. Тут все поняли, что это неспроста: шарообразная Земля является центром Мира, это-то и объясняет тот факт, что «низ» находится в центре Земли.
Так от одного стереотипа перешли к другому. Выбор определялся, судя по всему, тем, какая из идей лучше систематизирует известные факты (то есть, по сути, какая ПРОЩЕ с точки зрения ученого того времени). Но чтобы сделать выбор, сначала надо хотя бы высказать идеи. А для этого надо, как минимум, забыть о том, что предыдущая теория самая правильная и все объясняет.
С плоским пространством была примерно такая же история. Кто до Эйнштейна предполагал, что мы живем в неевклидовом пространстве? Предположить, естественно, было можно, только зачем? В свое время был сделан выбор, как всегда - простейший. Не было никакого смысла разрабатывать геометрию на сфере или на торе, если геометрия Евклида прекрасно упорядочила известные ученым факты. Правда позднее оказалось, что различные теории никак не стыкуются. Эйнштейн ликвидировал эти несообразности в своей общей теории относительности, но для этого ему пришлось отказаться от Евклидова пространства. Те, кто не знал всех соответствующих фактов и не сталкивался с неустранимыми несообразностями в теориях, были возмущены и так и не смогли принять эту идею. Они и до сих пор еще пишут книги о том, что якобы бессмысленно говорить о кривизне пространства. Вот для них, очевидно, практика остается критерием истины.
Надеюсь, теперь я накопил критическую массу рассуждений, чтобы обосновать свою мысль, поставленную в заголовок данного текста. Практика сама по себе не является вредной вещью. Но некритическое отношение к ней, восприятие ее в качестве критерия, губительно для поиска истины. Практика может иметь сколь угодно важные физиологические, психологические или социальные функции, но по отношению к истине - она могильщик. Любую идею она способна только «закопать» в том виде, в котором она была рождена, закрыть навсегда какое бы то ни было ее развитие. Новые знания обязательно должны сломать устаревшую практику. Если они не в состоянии этого сделать, они так и не рождаются.
Что касается «проверки» идей на практике, то это тоже несообразное сочетание понятий. Практика (т.е. привычка) может только обосновать, убедить. Причем, ей все равно что обосновывать - правильные, бессмысленные, бессодержательные или абсурдные действия. Следует заметить, что те, кто говорят о проверке идей практикой, обычно не имеют в виду процесс приобретения привычки. Они имеют в виду проверку на опыте, заменяя слово «опыт» более научным, как им кажется, но на самом деле совершенно неуместным словом «практика».
Проверка идей на опыте - общепринятый в научном мире подход. Но, к сожалению, как показали изыскания философов двадцатого столетия, критиков «философии науки», подход этот не имеет под собой реальных оснований. Чтобы проиллюстрировать эту мысль, я вернусь к примеру с порядком надевания правого и левого ботинок. Если у вас нет сложившихся предпочтений, то, проделав нехитрый опыт, вы убедитесь, что оба варианта являются допустимыми. Если у вас есть сложившиеся предпочтения, то опыт только подтвердит их. Т.е. опыт реально ничего не дает в плане проверки теории.
Можно подумать, что это какой-то особый случай, специальная ситуация, не имеющая отношения к реальному познанию мира. Что в «нормальной» ситуации правильно поставленный опыт может разрешить спорный вопрос. Действительно, можно придумать и такой пример. Вот только насколько придуманная ситуация будет «нормальной»? Дело в том, что трактовка результата опыта заранее определена в рамках самой же проверяемой теории, вне теории критериев для оценки опыта просто не существует. Причем, в зависимости от теории трактовки опытов могут быть прямо противоположны.
Допустим, вы физик начала двадцатого века, перед которым стоит задача: определить, является электрон частицей или волной. Если с вашей точки зрения частица отличается от волны тем, что первая не может заставить одновременно сработать два удаленных друг от друга регистрирующих устройства (счетчика Гейгера), а вторая - может, то вы быстро убедитесь, что электрон - частица. Если же с вашей точки зрения частица отличается от волны тем, что первая не дает интерференционной картинки на фотопленке, а вторая - дает, то вы быстро убедитесь, что электрон - волна. Хорошо, что среди физиков нашлись сторонники обоих теоретических подходов. Возникшие противоречия в трактовках заставили выработать третий теоретический подход - что электрон является объектом нового типа (квантом), совмещающим в себе свойства частицы и волны.
Тут разочарованному читателю остается только воскликнуть: «Вы разгромили и практику, и опыт. Но где же критерий истинности знания?» Уважаемый читатель! Я, наверное, не слишком удивлю вас, если выскажу мнение, что абсолютного критерия истинности нет и быть не может, хотя человеческому сознанию и свойственны определенные предпочтения, по которым одни идеи выбираются в противовес другим. Нет простой формулы или способа, с помощью которых, посмотрев на идею, можно было бы сказать, верна она или нет. Каждый решает это по своему в зависимости от собственных знаний и убеждений. Для кого-то неевклидова геометрия пространства-времени - это красивая идея, расставляющая по местам множество бывших до этого противоречивыми обрывков знаний. А для кого-то - бессмыслица, не вяжущаяся со вполне красивой и понятной картиной евклидова пространства реального мира.
Вопрос, каковы те предпочтения, по которым человеческое сознание принимает или не принимает те или иные идеи, заслуживает отдельного обсуждения. Но здесь я этим заниматься не стану. Может быть, как-нибудь в другой раз.